Оказавшись в краю, где слова то и дело мельчат,
где скупые старухи шпыняют упрямых внучат,
не зазорно воспрять, обнаружив на стенке клозета
приготовленный тут лишь тупым провиденьем одним
не приют для строки, но, скорее, насмешку над ним
розоватого цвета.
И всего-то проблем, чтоб найти подходящую дверь
(например, от клозета) - тогда, как событья ни мерь,
не коробит упрек, наудачу подброшенный кем-то,
если даже язык истуканом застрянет во рту,
под унылой строкой да не даст припечатать черту
бесконечная лента.
Почему-то всегда, выбирая не пряник, а кнут,
ожидаешь финала, в который, наверное, ткнут,
как в неструганный стол, непомерно доверчивым носом,
но, терзая перо, над собой не сыскать топора,
и легко рассудить, что еще небеса не пора
озадачить вопросом.
В удаленной глуши, где у дам несвежи парики,
где с веселием злым ковыряют в зубах старики,
не являет труда ни тоски не бояться, ни черта,
тут всего-то потуг, что играть по копейке за вист,
да кривые значки наносить на разглаженный лист
подходящего сорта.
Это лучшее место - в виду замороженных стен
обретаться уютно, особенно зная, что тем,
чем ты дорог себе, ты едва ли кому-нибудь дорог,
от избытка надежд бережет заоконная тишь,
и, теряя кого-то, не в пропасть с обрыва летишь,
а катаешься с горок.
Но, губу раскатав, от себя далеко не уйдешь,
под тугой простыней непременно окажется еж,
или прочая тварь, на которую сядешь с размаха,
и случится порой в сновиденьи привычном своем
не бумагу марать и не местным скрипеть соловьем, -
заикаться от страха.
Не зуди ж ты, рука, да строку не кромсай пополам -
и от этих щедрот, знать, не много достанется нам,
эх, до царских до врат нелегко достучаться холопу,
нам не с меда хмелеть и не музу вести под венец -
на бумажный рулон да найдется фигурный конец,
как на хитрую.
1991
|
