В полдень зуммер, топкий, как заноза:
- Вал пехоты выдохся, ослаб.
Враг застрял в траншеях, у совхоза,
Через час, не позже, новый залп!
Турченко не любит разговоров.
Развернул планшетку:
- Вот смотри:
Здесь совхоз, А там, у косогора,
Мы им зад прихлопнем ровно в три!
Вдруг застыв, прислушался всей кожей
И в окоп. - А ну, давай сюда! -
Я снарядный вой услышал тоже,
Но решил: минует, ерунда!
Взрыв раздался рядом, за спиной,
Вскинув кверху ящики и глину!
Оглушил, ударил, опрокинул,
Резкий и грохочуще-тугой!
Как в живых случилось мне остаться,
И теперь не ведаю о том.
Пролетев, как щепка, кувырком,
Чуть успел за бруствер задержаться
И, нарушив все субординации,
Придавил начальство животом!
Турченко неторопливо сел,
Осмотрел меня тревожным взглядом
И, довольный, крякнул: - Уцелел!
Повезло, брат, лучше и не надо!
Подал флягу. - На-ка, укрепись.
Все равно паружу не соваться.
Вон как начал минами плеваться.
Ничего. Потом не прогневись!
Взрывы, гарь... И вдруг песок на шею,
Сумка вниз из дымной темноты,
Кто-то следом прыгает в траншею.
- Покажите, что с ним?!
- Шура, ты?
- Жив! А я... А мне-то показалось...
Вижу вдруг - разрыв, и ты пропал...
Господи, ну как же напугал! -
И к плечу беспомощно прижалась.
Турченко ей сунул было флягу.
Отстранила: - Не люблю. Учти. -
А сама как белая бумага,
Как металл медали "3а отвагу",
Что сияла на ее груди.
Закурила, шапку подняла.
- Ну, пойду я... Хватит прохлаждаться! -
Улыбнулась: - У меня дела.
Ну а вам счастливо оставаться.
Ладно, знаю: смелые солдаты.
Кстати, и стрельбы почти уж нет.
Помогите выбраться, ребята! -
И за нами зашагала вслед.
Ласково похлопав по спине,
Турченко шепнул мне, улыбаясь!
- Если я хоть в чем-то разбираюсь,
Ты везуч, по-моему, вдвойне!