Когда я ночью, утомлен, иду Пустынной улицей, и стены сонны, И фонари не говорят в бреду, И призраки ко мне не благосклонны, — В тиши холодной слышится порой Мне голос города, зов непреклонный: «Ты, озабочен, здесь спешишь. Другой — На ложе ласк, в смешном порыве, выгнут, В притоне третий, скорчен за игрой. Но жив – лишь я и, вами не постигнут, Смотрю, как царь, в безмолвие ночей. Ты думаешь, что вами я воздвигнут? Нет! люди – атомы в крови моей; И, тела моего живые клетки, Дома – тяну я в глубину полей. Как птицам лес дарит весною ветки, Свое богатство отдаю вам я, Но раньше им владели ваши предки. Не равны мы на скале бытия: Вам жить – года, а мне – ряды столетий! Шумя, теснится городов семья. Когда ж и я свершу свой подвиг, дети, Не вам я завещаю пышный прах, Все, что хранят ревниво зданья эти. Есть братья у меня в иных краях: Мои богатства, как из недр могильных, Пусть вырвут, и замкнут в своих стенах, И над людьми смеются смехом сильных!» 3 января 1907
