Ох – хай!.. Что делать мне? Чем мне утешиться? Уастырджи славный, ты слышишь мой голос? Если бы мне для фандыра нестройного Дал ты из гривы авсурга хоть волос! Ох – хай!.. Что делать мне, о, что же делать мне?.. Друг незнакомый из милого края, Не укоряй ты меня, одинокого, Коль на фандыре не звонко сыграю! Судят всегда о певцах одинаково: Спой о себе – не понравишься людям… Мы хороши, коль ни предку, ни кровнику Честь похвалою воздать не забудем… Ну, так о чем же, о чем я спою тебе? Кто ты, земляк мой? Немного вниманья! Может, себя похвалю я когда-нибудь, Ныне ж – о предках послушай преданье… Трудно сказать мне, давно ли, недавно ли Было все то: дни минувшие темны. Сам вот в десятом колене от Хетага Числюсь я – бедный, бесславный, никчемный. Род его, имя – несем и поныне мы, Веру его же в сердцах сберегая. Подвиги Хетага в горских преданиях Связаны с временем хана Мамая. Что же ты скажешь мне, друг мой неведомый? О, я фандыр свой хвалить не посмею! - Все же внимай мне; преданье о Хетаге Перескажу я тебе, как умею. * * * I * * * Там, где Кубань, к черноморскому берегу Войско Мамая аланы погнали… Кровью окрасились воды кубанские, Трупы в реке островками всплывали… Много сражалось там юношей доблестных, Многие отдали жизнь там отчизне… Подвиги павших в жестком побоище Те, кто остались, отметят на тризне. Вот возвращаются славные воины, С ними добычи богатой немало… Бяслан, Асланбек и Хетаг задумчивый - Трое храбрейших, три сына Инала - Первыми едут. Отца постаревшего В битву кровавую дети не взяли. «Не опозорьтесь!» – Инал их напутствовал. «Верь нам, отец наш!» – три брата сказали. И сыновья оправдали доверие, В блеске оружия, в сабельном звоне Насмерть стояли; и в пекло сражения Львами кидались горячие кони. Бились три брата – три молнии грозные, В бой за собою других увлекая. Хлынула рать их весенней лавиною, Смяла, разладила войско Мамая. Ровно неделю сражались без устали, Орды разбитые в страхе бежали. День же восьмой для аланов был радостным: Недруги скрылись за их рубежами… Много людей истребили Мамаевых, Много сокровищ аланам досталось. Гордые, весело едут под знаменем, Песня летит, побеждая усталость. Радость и тем, кто остался в селениях, - Кто? Старики лишь да жены и дети; Вперегонки издалека торопятся, Бросив дома, победителей встретить. Каждый к селенью Инала заранее Мчится, отстать от другого не хочет… И от детей, от наряженных девушек Поле пестреет и радует очи… Вот уже выехал вместе в алдарами, С другом Солтаном – испытанным, смелым, С князем одним, абадзехским владетелем, Старый Инал на коне своем белом. Возле Кургана ристалищ заслышал он Топот и песню о подвигах бранных; Тронул коня он, и с легкостью беркута Взвился скакун на вершину кургана. Алый ковер, три подушки турецкие Были разостланы там, на вершине. Спешились. Князь опустился на нижнюю, Выше – Солтан, а Инал – в середине. Сзади стояли соседи их знатные; Каждый, как юноша, строен был станом… Тут задрожала равнина широкая, - Войско аланов дошло до кургана. Бяслан, Асланбек и Хетаг подъехали, Борзых коней напоить приказали И, подойдя, со словами приветствия Перед отцом и гостями предстали. «Рады вас видеть! – сказали старейшины. - Что же наш враг? Не добился он толку?» «Слава дауагам! – ответил им весело Бяслан. - Клыки обломали мы волку!» Неторопливо все ратные новости Бяслан поведал гостям по порядку… «Верьте, отныне в набег уж не ринется Враг наш, забудет он волчью повадку! Много добра из обоза богатого - Всяких сокровищ, оружия тоже - Взяли мы. Сам же Мамай обесславленный Спасся, на битую выдру похожий. Тот, кто в бою уцелел из насильников, Больше не стал подчиняться Мамаю. Сами к нам шли, или силой мы брали их, - Пусть нам ячмень молотить помогают!.. Года не хватит о битве рассказывать. Славой покрыл себя каждый наш воин. Но не могу умолчать я о Хетаге: Младший мой брат восхищенья достоин!..» «Слава дауагам! – сказали старейшины. - Мужество ваше и ваша отвага Переживут в поколеньях столетия И не забудутся. Слава дауагам!» Был и отец сыновьями порадован, - Их благородством, их доблестью бранной… Встал он с ковра, озарившись улыбкою, Встали и князь абадзехский с Солтаном. Руку простер он с кургана зеленого. Замерло войско, вниманье утроив. Солнцем Инал поглядел – и взволнованно Благодарил он бесстрашных героев: «Чем оплачу вашу доблесть великую, Дети любимые?.. Долго живите! Ныне ж мне будьте гостями желанными, Повеселите меня, отдохните!» «Гай-да-га! Гай… Да пребудешь в обилии!» Крик по горам прогремел ураганом, Грянули воины песню, и конница Снова рядами пошла под курганом…
