* * * Меня, искавшего безумий, Меня, просившего тревог, Меня, вверявшегося думе Под гул колес, в столичном шуме, На тихий берег бросил Рок. И зыби синяя безбрежность, Меня прохладой осеня, Смирила буйную мятежность, Мне даровала мир и нежность И вкрадчиво влилась в меня. И между сосен тонкоствольных, На фоне тайны голубой, Как зов от всех томлений дольных, Залог признаний безглагольных, — Возник твой облик надо мной! 1905 Rauha
* * * Желтым шелком, желтым шелком По атласу голубому Шьют невидимые руки. К горизонту золотому Ярко-пламенным осколком Сходит солнце в час разлуки. Тканью празднично-пурпурной Убирает кто-то дали, Расстилая багряницы, И в воде желто-лазурной Заметались, заблистали Красно-огненные птицы. Но серебряные змеи, Извивая под лучами Спин лучистые зигзаги, Беспощадными губами Ловят, ловят все смелее Птиц, мелькающих во влаге! 1905 Rauha
* * * В дали, благостно сверкающей, Вечер быстро бисер нижет. Вал, несмело набегающий, С влажной лаской отмель лижет. Ропот ровный и томительный, Плеск беспенный, шум прибоя, Голос сладко-убедительный, Зов смиренья, зов покоя. Сосны, сонно онемелые, В бледном небе встали четко, И над ними тени белые Молча гаснут, тают кротко. 1905 Rauha
* * * Мох, да вереск, да граниты... Чуть шумит сосновый бор. С поворота вдруг открыты Дали синие озер. Как ковер над легким склоном Нежный папоротник сплел. Чу! скрипит с протяжным стоном Наклоненный бурей ствол. Сколько мощи! сколько лени! То гранит, то мягкий мох... Набегает ночь без тени, Вея, словно вещий вздох. 1905 Rauha
* * * Я – упоен! мне ничего не надо! О, только б длился этот ясный сон, Тянулись тени северного сада, Сиял осенне-бледный небосклон, Качались волны, шитые шелками, Лиловым, красным, желтым, золотым, И, проблистав над синью янтарями, Сгущало небо свой жемчужный дым, И падало безумье белой ночи, Прозрачной, призрачной, чужой – и ты, Моим глазам свои вверяя очи, Смущаясь и томясь, искала б темноты! 1905 Rauha
* * * Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна Нас робким и зыбким качаньем. И в небе и в нас без конца тишина, Нас вечер встречает молчаньем. И сердце не верит в стране тишины, Что здесь, над чертогами Ато, Звенели мечи, и вожди старины За сампо рубились когда-то. И сердце не верит, дыша тишиной, Ласкательным миром Суоми, Что билось недавно враждой роковой И жалось в предсмертной истоме. 11 сентября 1905 Rauha
* * * Голубое, голубое Око сумрачной страны! Каждый день ты вновь иное: Грезишь, пламенное, в зное, В непогоду кроешь сны. То, в свинцовый плащ одето, Сосны хмуришь ты, как бровь; То горишь лучами света, От заката ждешь ответа, Все – истома, все – любовь! То, надев свои алмазы, Тихим ропотом зыбей Ты весь день ведешь рассказы Про народ голубоглазый, Про его богатырей! 1905 Rauha
* * * Воздух живительный, воздух смолистый Я узнаю. Свет не слепит, упоительный, чистый, Словно в раю. Узкой тропинкой к гранитам прибрежным Вышел, стою. Нежу простором, суровым и нежным, Душу мою. Сосны недвижны на острове, словно В дивном краю. Тихие волны лепечут любовно Сказку свою. Вот где дозволило божье пристрастье Мир бытию! Веет такое же ясное счастье Только в раю. 1905, 28 мая 1908
